С приходом к власти Владимира Путина, сбылась мечта патриота. Государство постепенно возвращает утраченные в 90-е годы позиции. Конечно, это не прежнее советское раздолье, но все же. Во-первых, Кремль напомнил всем, что империя жива и не потерпит на своих окраинах никакого самовольства. Изрядно одряхлевшие имперские легионы оказались еще способны побеждать отряды чеченских исламистов. Впрочем, завершения кавказской войны пока не видно. Зато очевиден всплеск ура-патриотических настроений у озлобленных кризисом имперских граждан.

Во-вторых, госбюрократия адаптировалась к рынку настолько, что решила избавиться от конкурентов по поглощению прибавочной стоимости- от олигархов. Решено было вспомнить о коррумпированности частного бизнеса и заклеймить его позором. Сначала сквозь строй прогнали олигархов, затем вернули под “госкрыло” купленные ими СМИ. Монополия на правду вновь оказалась у российского бюрократа. Страна возвращается к своему обычному состоянию.

Действительно, Россия тут не похожа на многие иные страны. То, что в Европе делал частный капитал, у нас, обычно, было уделом государства. К примеру, индустриализация. Европа потратила несколько столетий на переход от мелкотоварного к крупнопромышленному производству. Ведущей силой здесь выступал частный интерес. Правда, порой в дело вмешивалось и государство- особенно, когда капитал был еще молод и слаб. Но в России пропорция была обратная -капитал дополнял усилия государства по развитию товарного производства. Подобную схему порой называют “государственным социализмом”.

Очевидно, что сегодня левые в России- левые без кавычек- не представляют собой социально значимую силу. Очевидно, что гигантское большинство тех, кто говорит от имени пролетариата, либо требуют реставрации “госсоциализма”, либо используют борьбу рабочих в своих корыстно-карьерных целях. Страна только приступила к формированию настоящих рыночных профсоюзов. Пролетарии только учатся бороться за более выгодные условия продажи рабочей силы. Стоит ли ждать, что сейчас они поднимутся против самой системы наемного труда? Всплеск рабочего движения конца 80-х- начала 90-х показал, что пролетариат не пошел дальше борьбы за новую форму рынка труда, не вышел за рамки товарно-денежной системы. Это подтвердила и знаменитая “рельсовая война”- речь шла не более чем о приемлемых для шахтеров условиях продажи рабочей силы.

Но все это не мешает многим левым теоретикам говорить о приближении революции. Причем, большинство из них не делает различия между революцией политической и социальной. Всплески классовой борьбы, разумеется, возможны и даже неизбежны. Но не каждый из них направлен против товарно-денежной системы, против капитализма, как способа производства. Даже не каждая пролетарская политическая революция способна перерасти в революцию социальную.

Левым предстоит долгая, кропотливая работа по созданию настоящих профсоюзов и рабочих ассоциаций- вначале даже не революционного толка. Именно в них будет медленно коваться классовое сознание пролетариата- революционное сознание. И это сознание не заменят самозванные “пролетарские авангарды”. Они способны лишь подняться над рабочими новыми господами. А как иначе, если пролетарии еще не умеют обходиться без господ? Такое умение появляется в относительно развитых рыночных системах. Именно там уровень культуры и традиции классовой борьбы позволяют рабочим создать альтернативу господству бюрократии и капитала. Только традиции самоорганизации и самоуправления пролетариата могут быть мостом из капитализма в коммунизм. Много ли в России таких традиций? Правда, у нетерпеливых революционеров есть надежда, что “Запад нам поможет”. Похоже, она не беспочвенна. Именно на Западе левые традиции развиты, как нигде. Вот объект для нескрываемой революционной зависти!