| Walter Macken. Conjugator. Уолтер МакКен Фокусник Мое сердце почти остановилось, когда я увидел его. В городе был базарный день, со всех сторон напирали палатки, в которых распродавалось дешевое тряпье, лотки, пахнущие рыбой и жареной картошкой, прилавки с украшениями и все в том же духе до бесконечности. Но вовсе не эта ерунда заставила меня замереть на месте, а человек, забравшийся на ящик и наполнивший пространство перед собой круговертью тарелок и разноцветных шариков. Они взмывали из одной его руки и падали в другую. Это был высокий длиннорукий мужчина. Расстояние между нами было слишком велико , и я не мог расслышать, что он приговаривает. Я стал пробираться сквозь хохочущую толпу, собравшуюся вокруг, чтобы как следует рассмотреть его лицо. А вдруг, думал я, это он. Я знал, что это не может быть он, но опять ничего не мог с собой поделать. Я все время искал его, на что-то надеясь, и по мере того, как я приближался к этому жонглеру, годы, казалось, отступали, и мои седые волосы становились темнее, гуще, непослушней. Иногда удивительно легко избавиться от бремени лет. Я ведь был мальчишкой, когда впервые встретил его. Я точно помню, незадолго до этого мы все прошли через радости Первого Причастия, но дань, собранную в честь этого события с родственников и растроганно всхлипывающих соседок, уже успели порастратить. И еще это было летом, потому что мы сбросили ботинки и носки. Я до сих пор ощущаю тепло мостовой под босыми ступнями. Эти мостовые находились в самом бедном районе города. Длинные улицы из прилепившихся друг к другу домишек, - двери выходят прямо на тротуар, - в целях экономии освещенные одним единственным фонарем, торчащим где-то посередине. Там были Джоджо, Винсент, Дэнин и я, Тони, и это очень забавно, что ты иногда почти дословно помнишь какой-нибудь пустяковый разговор. Мы спорили, откуда берутся дети. И делали это абсолютно серьезно, так что можете представить себе, насколько смышлеными мы тогда были. Дэнин, который, похоже, знал об этом чуть побольше нашего, напустил на себя невыносимо важный вид и, сидя на тротуаре, мурлыкал себе что-то под нос, поглядывал искоса на нас, и методично подбрасывал и ловил камешки. Время от времени он сочувственно тянул: «О-хо-хо, бедные глупые детишки!», пока не довел нас до того, что мы были готовы броситься на него и вздуть, как следует. И мы бы наверняка именно так и сделали, если бы наше внимание не привлек парень у фонаря. Он стоял там уже некоторое время, но мы не придавали этому особого значения. Надоедливые взрослые не удостаивались нашего внимания, и не считая случаев, когда мы сами принимались передразнивать уличного певца или кидать в него огрызками, если он оказывался совсем уж никудышним исполнителем, им не было позволено вмешиваться в нашу жизнь. Но этот парень выделывал совершенно невероятные вещи. У него было штук шесть камней, каждый размером с кулак, он подбрасывал их друг за другом в воздух, время от времени подымая одну ногу, и продолжал жонглировать, стоя на другой. Это было забавно. Потом откуда-то появился сначала апельсин, потом яблоко, потом еще одно яблоко и еще один апельсин, пока у него в руках не оказалось четыре фрукта и два камня, описывающих круг за кругом. - Вы только гляньте на этого придурка, - удивился Винсент. - Похоже на настоящие апельсины, - заметил Джоджо. - А не плохо, - согласился Дэнин. - И яблоки тоже, - добавил я. - Идемте поближе, - сказал Дэнин, поднимаясь с земли. Мы подошли поближе. Это был высокий худой парень в потертой одежде. Через ботинки просвечивали ноги. Он был темноволос, лохмат и небрит, но я сразу заметил, какими ясными у него были голубые глаза и белоснежными - зубы. Нечасто такое можно сказать о нищих. И когда ты к ним приближаешься, то обычно стараешься сделать это с наветренной стороны, уж больно скверно пахнет их заношенное и нестиранное тряпье; но вот что странно, этот пах вполне пристойно, так что можно было смело подойти к нему вплотную. Мы окружили его, но он оставался невозмутимым. Вдруг один за другим фрукты полетели к нам, и мы ловко подхватили нашу добычу. «Эльфенок» сказал он Джоджо, «Белобрысый» - Винсенту, «Забияка» - Дэнину, «Худышка» - мне. Мы ели, так что возражать ему никто не стал. Впрочем, это все он верно подметил. Мне он показался довольно необычным, и, на секунду оторвавшись от яблока, я спросил: - Вы кто? - Я – иллюзионист, - сказал он, - я жонглирую и показываю фокусы. Смотри! Он сделал одно движение рукой и быстрее, чем об этом можно рассказать, извлек пенни из носа Джоджо, пенни из головы Винсента, пенни из штанины Дэнина, а потом приподнял мою ногу, и под ней в пыли тоже оказалась монетка. Мы рассмеялись. Что ни говори, а он был определенно забавным малым. Потом он начал жонглировать монетками. - Хотите получить эти деньги? Мы переглянулись. Просто так деньги обычно не достаются. - Вы хотите, чтобы мы утопили собаку? – поинтересовался Дэнин. Фокусник рассмеялся. - Я плачу за информацию, - пояснил он. – Мне нужны адреса самых мягкосердечных жителей вашей улицы. По рукам? Мы задумались. Не на долго. Мы протянули ладошки, он вложил в них теплые монетки, и мы расселись вокруг него прямо на дороге. Мы наперебой называли щедрые и гостеприимные дома, в том числе и наши собственные, что до определенной степени было предательством. В наш список мы включили всего лишь парочку настоящих злюк, ну просто потому, что нам хотелось чуть-чуть повеселиться. - Отлично, парни, - сказал он. – Если я еще когда-нибудь зайду поработать на вашу улицу, я обязательно предварительно проконсультируюсь с вами. Он похлопал себя по одежде, и откуда-то появился небольшой сверток, он потянул его в одну сторону, в другую, и сверток превратился в холщовый лоток, полный лент, бус и всяческих безделушек, - неплохое прикрытие для попрошайки. Он был сообразительным малым, обработав нас таким образом заранее. Я думаю, он догадывался, что мы вполне могли бы превратить его жизнь в ад, во время таких вот его рейдов по нашей улице… Он подмигнул нам и приступил к делу. Мы сели на углу и стали наблюдать. Он умел располагать к себе. Выйдет на порог тетка, злющая из-за того, что ее оторвали от работы, а едва он с ней заговорит, как злоба постепенно тает, лицо добреет, пока она не возвращается в дом за кошельком. Он знал свое дело. Он обходил стороной все двери, которые мы ему посоветовали пропустить. Но неотвратимо приближался к дверям Злобного Придурка, и мы, хихикая в предвкушении забавы, подбадривали его кивками. В конце концов он постучал и в эту дверь, из которой появился смуглолицый коротышка. Он посмотрел на «торговца», выслушал его, изображая дружелюбие, вошел в дом и вернулся, потрясая здоровенной терновой дубинкой. Фокусник был, конечно, шустрым, но несколько смачных ударов по спине он все-таки успел получить до того, как покинул зону досягаемости палки. Злобный Придурок еще некоторое время продолжал орать и сыпать проклятиями, потом угомонился и захлопнул за собой дверь. Это зрелище кого угодно рассмешило бы до колик. Фокусника мы не боялись. В конце концов, нас было четверо против одного, и если бы мы захотели, даже духу его не осталось бы на нашей улице. Так что мы, не спеша, направились за угол, где он прятался. - Ну и кто вы после этого, маленькие ублюдки?! – спросил Фокусник. - Мы забыли про него, - пояснил Дэнин. - Ну вы даете! – возмутился Фокусник, - разве так дела делаются? - Ладно, давайте успокоимся, забудем про это, и начнем все сначала, - предложил я. - Много еще таких в вашем списке? - Ни одного! – невинно заверил я. Таких было еще всего лишь двое. Он вздохнул и достал еще четыре пенса. - Сколько? – еще раз спросил он. Обрадованные его сообразительностью мы взяли деньги и назвали еще два дома, которые стоило бы избегать. А потом мы отправились тратить нашу выручку. С тех пор мы время от времени с ним виделись. Он разыскивал нас, присаживался рядом и наколдовывал нам пенсы. Он стал нам нравиться. Он не походил на обычных взрослых и вполне мог быть одним из нас. Он живо интересовался нашими делами и стал почти своим человеком, ведь он заходил в наши дома, знал наших матерей: « твоя - высокая, твоя – темноволосая, твоя – блондинка, твоя – миниатюрная». Мы рассказывали ему о наших домашних, братьях и сестрах и о том, как иногда несправедливы к нам бывают наши отцы. Все-все… Я забыл сказать, что в то время была вроде как война. Аресты, стрельба, облавы и все такое, но когда ты ребенок, это сильно тебя не беспокоит. Все, что я запомнил, - это ужас, нахлынувший на меня однажды, когда среди ночи прогрохотали по улице грузовики, нас всех вытащили из постелей и собрали на кухне, а в это время здоровенные парни злобного вида с черными револьверами обыскивали наш дом. Эти черные револьверы я запомнил лучше всего, все остальное походило на обыкновенный ночной кошмар. О таких вещах мы тоже разговаривали с Фокусником, и однажды Дэнин, ликуя, поведал всем нам о том, как его брат во время последнего обыска прятался на крыше, как он выскользнул через окно и забрался наверх по водосточной трубе. Фокуснику тоже показалось это очень забавным, он похвалил ловкость и сообразительность брата, но, к сожалению, в следующий раз во время облавы они взяли брата Дэнина, потому что обыскали крышу. Это был единственный раз, когда я увидел Дэнина плачущим. А Фокусник похлопывал его по спине и уговаривал не волноваться так, говорил, что все будет хорошо, и наколдовывал конфеты из его карманов. Смутные были времена. Отец Джоджо прятал винтовку в дымоходе, но они ее тоже нашли и прежде, чем его увести, здорово отметелили прямо на глазах у матери Джоджо. Можете себе представить каково было Джоджо… Но, как по мне, то Фокусник и в этот раз был очень добр и, похоже, искренне сочувствовал бедняге, у него даже морщина залегла на переносице. А потом случилось что-то совсем странное. Мой брат Джо был сильным парнем. Не таким худышкой, как я. Настоящий здоровяк. Он занимался какой-то такой работой, которая требовала от него частых отлучек из дому, он был все время в разъездах, наверное, продавал что-то, ну или вроде того. И вот этот самый случай как раз и стал началом конца всей истории. Был вечер. Солнце уже почти село, и скоро нам предстояло разойтись по домам. Ввели комендантский час, и без пропуска шататься по улицам было нельзя, а еще надо было гасить в домах свет, иначе они вполне могли выстрелить прямо в окно, чтобы напомнить забывчивым. - Что-то совсем испортилось это место, - жаловался Фокусник. – Скоро я не смогу собрать здесь даже вашу долю, молодые люди. Сегодня я заработал всего одиннадцать пенсов. Так что лично мой навар - всего лишь семь… Как на это можно жить? Мы слегка испугались. - Погоди отчаиваться, - сказал я, - ты можешь платить нам по полпенни на нос, пока дела не поправятся. Мы будем скучать по тебе, если ты уйдешь отсюда. - По мне или по моим деньгам вы будете скучать? – уточнил Фокусник. Мы задумались. Это был хороший вопрос. - Ну, ты нам нравишься, - сказал я. – Правда, парни? Они размышляли. Дэнин пожевал веточку. Потом сплюнул. - В общем, не уходи так сразу! – ответил он за всех. Именно это они и имели в виду. Они еще никогда ни с кем так не дружили, как с Фокусником. Он поднялся. - Иногда даже самым близким друзьям приходится расставаться… Слышишь, Худышка, давай отойдем на минутку. На пару слов. Он отвел меня в сторону. Его рука сжала мою. Мне стало больно. - Сейчас я тебе кое-что скажу. Ты сделаешь то, что я тебе велю, и сразу же забудешь обо всем. Это прозвучало таинственно… - Что с тобой? – спросил я. - Я сам не знаю, что со мной. Значит, слушай. Передай своему брату Джо, чтобы он не ночевал сегодня дома. Так и скажешь. Это все. Он помахал на прощанье остальным и стал уходить. Лохмотья развевались вокруг его ног. - Что ему было нужно, Худышка? Что он тебе сказал? - Да так, ничего… Ничего. Побежали, пока комендантский час не начался. И я первым сорвался с места. Его слова меня обеспокоили. Джо дома не было. Может он вообще сегодня не придет, думал я. Я не мог найти себе место. Даже мать начала ворчать: «Неужели ты не можешь посидеть спокойно? Что с тобой сегодня такое? Чего ты не ешь свой хлеб со смальцем?» Я любил хлеб со смальцем. Не знаю, почему я не мог его проглотить… Я был уже в постели, когда пришел Джо. Я услышал его шаги, сбежал вниз в одной рубашке и заорал в полутемную кухню: - Джо ! Джо !!! Уходи! Не оставайся сегодня дома! Пожалуйста, уходи!!! Я так и вижу его, уставившегося на меня широко открытыми глазами. - Возвращайся в постель, Тони, - сказал он, натягивая пальто. Мать осталась стоять посреди кухни, прижав руки к груди, а Джо уже шел к задней двери. Не успел он уйти, как в парадную дверь загрохотали прикладами. Я лежал в постели, натянув одеяло на голову, и сердце мое колотилось так, что временами заглушало шум внизу. В общем, они его не нашли. Но именно с этого и начались неприятности. Через несколько дней Джо подкараулили меня, когда я возвращался из школы. Он увлек меня в тихое место на берегу канала. - А теперь так, Тони… Кто тебе посоветовал сказать мне, чтобы я уходил? Мне и в голову не приходило, что-либо скрывать. - Кто-кто, Фокусник! – радостно ответил я, - Правда, молодчина? Если бы не он, они бы тебя точно взяли. - Что за фокусник, Тони? Я рассказал ему о Фокуснике, какой он классный жонглер и вообще супер-волшебник. - Как ты думаешь, он еще придет на нашу улицу? – поинтересовался он. – Я бы тоже хотел с ним встретиться… - Так это же здорово, Джо! Он тебе наверняка понравится. Он славный парень и обычно приходит через воскресенье. Потом он еще пару слов передал матери, и мы расстались. Фокусник, и правда, вернулся. Мне показалось, что в тот день он выглядел удрученным, честно говоря. Все время оглядывался. Как будто его что-то беспокоило. Но кроме нас четверых, сидящих на своем обычном месте под фонарем, на улице никого не было, так что он подошел, опустился рядом с нами на колени и начал свою обычную процедуру с пенсами. Только в это раз он не улыбался. Он как раз успел наколдовать третью монетку, когда мы заметили, что нас со всех сторон окружили ноги. Всех этих мужчин, которым принадлежали ноги, я видел впервые, и лица у них были одинаково суровыми. От их вида и испугаться недолго. А вот Джо среди них не было. Я удивился, почему же это Джо не пришел повстречаться с Фокусником. Один из них сказал: - Вставай! Я видел, как постепенно бледнело лицо Фокусника, пока он поднимался на ноги. Потом он улыбнулся. Его длинные руки зашевелились и вдруг извергли целый поток пенсов, падавших в пыль у наших ног тяжелыми каплями. - Я должен идти, парни, - сказал он. – Счастливо. Не забудьте потратить эти пенсы за мое здоровье. Они уходили вместе с ним, по одному по бокам и один сзади от него. Я встал. Пенсы меня почему-то не интересовали. Мне хотелось крикнуть ему: «Эй, спасибо за Джо! Ты был прав на счет него». Но я так и не крикнул, потому что боялся этих людей, одетых как самые обыкновенные люди, но с лицами непроницаемыми и чужими. Я потом подумал, может это друзья Фокусника. И чуть-чуть прошел следом. Перед тем, как они все свернули за угол, Фокусник помахал мне рукой. Вот это я и запомнил, длинные тонкие руки и белые-белые зубы. А потом он пропал, и я почувствовал себя странно одиноким. А через несколько дней, когда Дэнин сообщил: «Слыхали? Они застрелили Фокусника. Об этом в газетах писали. Вы слышите, парни? Фокусника убили!», я не поверил. Джоджо даже видел его на одной из соседних улиц, и у него на шее была картонка с какой-то надписью. Я не мог поверить. - Но я ведь видел его, - настаивал Джоджо. – У него дырка в башке была. Вот такая! Меня мать чуть не убила, за то, что я ходил смотреть на него. Мы, разбирая по слогам, прочитали в газете заметку о бродяге и его загадочной смерти. Но в это все равно невозможно было поверить… Именно поэтому я теперь протискивался к жонглеру, вдруг окажется, что это он. Потому что, как бы там ни было, а он погиб, сделав доброе дело. Вот что меня больше всего беспокоило. Ни скажи он ни слова, кто бы обратил на него внимание? Или ни скажи я ни слова, кто бы обратил на него внимание? Получается, это я виноват, что все так вышло. Наверное, поэтому я ищу его. Этот парень был не он. У него были черные жирные лохмы и желтые зубы, а от его одежды воняло. От одежды Фокусника никогда бы не воняло. Я развернулся и ушел. Похоже так будет всякий раз, как только я замечу жонглера. Меня снова и снова будет толкать вперед надежда, что вот сейчас, сейчас я наконец разыскал Фокусника, хотя в глубине души я, конечно, знаю, что не найду его никогда. (с) MacRua, 2003. |